Возраст: 19.04.1980, 38
Место рождения: Хьюстон, Техас, США
Отец: Доминик Арчер.
Мать: Кларисса Арчер.
Брат: Уильям Арчер.
Жена: Элионор Арчер. Официально мертва.
Не каждому человеку дано представить себе любовь, такую великую, что способна затмить все. Долг. Честь. Семью. Принципы. Любовь, которую поэты романтического викторианского века назвали бы судьбоносной. Любовь, которую сейчас холодные умы идентифицировали бы как одержимость. Любовь, в которой размываются все границы. Любовь, за которую собственная жизнь в разгар сил, возраста и успеха нищенская плата. Те же, кто смог её представить, конечно умиленно заулыбались, рисуя себе некий образ вроде Ромео и Джульетты, и томно вздохнули. Для них — в их грезах — это чувство, несущее свет. Тепло. Красоту. Но лишь тот, кому не посчастливилось не представить, а узнать это чувство, испытать его в своем сердце, скажет однозначно — в нем нет ничего прекрасного. Его пламя — не аккуратный костерок, согревающий путника в холодной ночи. Его пламя — треск гибнущих деревьев и рев агонизирующих животных, настигнутых бесконтрольным хаосом лесного пожара. И хотя забыть это пламя, однажды прошедшее по душе, человеку невозможно, большая проблема состоит в том, чтобы после него вообще остаться человеком.

Джонатан Уильям Арчер всегда слыл среди своих решительным, даже властным мужчиной, которого мало что на бренной земле могло испугать. Он родился и рос в Техасе, был с юных лет парнем рослым и крепким, и как водится в тех краях, бесстрашным. Его родители были людьми состоятельными, так что обеспечили сыну и элитную школу, и дополнительные занятия, и отличное высшее образование. В ту пору Джонатан был настроен стать не меньше, чем генералом, и готов был подвинуть любого кто будет ему мешать. Если бы тогда он предполагал, что главный враг находится ближе, чем можно подумать, то пустил бы себе пулю в лоб сразу. Но знать, где суждено падать, не дано никому.  Джонатан подает документы в Академию ФБР, решительно настроенный попасть в итоге в NSB, как максимально быстро продвигающее по карьерной лестнице отделение в ФБР. Век постоянных противостояний внутри и снаружи государства заставляет президента и сенат страдать паранойей, и те службы, что помогают эту паранойю успокаивать или направлять в нужное русло, в чести. Во всем первый, один из лучших — такой отзыв даст о нем один из наставников. Настоящий волк — если вцепится, пасть не разожмет. Хоть убей. Впереди была пора расцвета карьеры агента Арчера, и возложенные на него надежды он не подводил. До того самого приснопамятного дня, когда «Акелла промахнулся».

Склонности к падению во власть Амура Джонатан никогда в себе не замечал, но в отпуске в Париже случайно — как в кино постановочное знакомство — познакомился с девушкой. Прелестная как сама любовь — сказал герой Дюма Атос про Миледи. Арчер мог повторить это слово в слово о своей даме, и уже на этом следовало бы насторожиться, припомнив историю, рассказанную дальше господином Атосом, но каждый считает себя слишком умным, и наш герой не стал исключением. Её острый ум, богатые и разносторонние познания, умение держать себя и очаровывать окружающих незаметно опутывали сетями мужчину все крепче, и когда курортный роман подошел к завершению, привыкший всего добиваться, Джонатан, с прискорбием поняв, что жизни своей без этой дамы не представляет, без особых сомнений подняв свои связи и отыскав все о возлюбленной, через месяц от расставания объявился на пороге её дома с кольцом и цветами. А дальше все, как в сказке. Она сказала «Да», он дара речи лишился от счастья, и все в восторге. Опять бы повод насторожиться быстрому согласию от такой умной женщины, но влюбленный всегда парит в райских кущах, и свадьба состоялась.

Мистер Арчер любил свою жену до того состояния, близкого к умопомрачению, и готов был положить к её ногам все, чего бы она не попросила. Тридцатишестилетний агент ФБР, отдела национальной безопасности, способный колоть доверенные дела как орешки, выбивая всю дурь из подозреваемых одним взглядом, перед своей супругой превращался в слепого, глухого и ласкового до безобразия телёнка. Жадно ловил каждое ее слово. Постоянно рвался прикоснуться. Пожирал глазами, как бездомный — кусок пирога. И совершенно не стеснялся ничьего мнения по этому вопросу. Кто угодно из друзей семьи подтвердил бы, что он отдал бы жизнь за жену — или забрал чужую ради неё, но ни один не мог предположить, как все обернется. В один прекрасный день он вернулся домой раньше обычного и не насторожился, обнаружив дверь незапертой. У них был тихий район, жена же часто выбегала к соседке за какой-то бытовой мелочью или на задний двор, и он только покачал головой, посмеиваясь. Но войдя, обнаружил, что в гостиной и кухне некоторые вещи не на своих местах. Хаос их положения говорил о том, что их столкнули — и не выбирая, куда. Леденящее предчувствие — спешный обыск дома — истошные вопли в попытках дозваться жену по имени. В какой то момент ему померещился силуэт в полумраке второго этажа, и перепуганный и парализованный этим страхом, Джонатан слишком плохо соображал, что это не могла быть жена — она не стала бы его так разыгрывать. Метнулся слепо туда — и получил пулю в корпус.

Героям положено жить. Даже очень глупо поступившим — как он. Вся выучка пошла псу под хвост, и за это пришлось заплатить, пролежав в больнице. На его счастье, соседка в этот вечер решила заглянуть к ним, чтобы попросить какой-то обещанный рождественский рецепт, и обнаружила входную дверь открытой, что не было ново. А вот лежащий на пролете лестницы хозяин в луже крови — ново было. Скорая. Реанимация. Реабилитация. Новости о безуспешных поисках. Чуть позже в тех краях копы застрелили при сопротивлении одного парня, который похищал замужних женщин 25-35 лет из дому и позже убивал, и подозрение пало на него и в отношении исчезновения миссис Арчер. Если бы не та шальная пуля, Джонатан был уверен — он вытряс бы правду, но с мертвых спрос невелик. Время шло. Других новостей и зацепок не было, жена была признана погибшей от рук этого урода, как и остальные жертвы, точное количество которых даже не смогли установить. До чужого горя, в сущности, никому нет дела — кто станет слушать сомнения убитого своим потрясением вдовца? Логично, что мистер Арчер отрицает ее смерть в лапах Донни, говорили психологи. Так ему остается хотя бы надежда.

Лучшее лекарство от разбитого сердца — работа. След одного гада, из богатеньких, прикрывающего свой подпольный бизнес благопристойным, взят был легко, почти с прежней хваткой. Но этого мало — нужны доказательства. Улики. Когда агенты, посланные следить за делишками подозреваемого в Канаде, пропадают со связи, Арчер лично просит разрешения возглавить операцию на чужой территории. Риски такого дела высоки, но ему — в сущности — уже все равно. Черная дыра внутри, отравляющая все вокруг, не затягивается. Она ищет крови. Мести. И гноится, потому что мстить некому — и холодный прежде разум отравлен этим ядом. Джонатан сомневается, что еще способен исцелиться. Но надеется, что адреналин работы в хождении по краю способен помочь выжечь все и вернуть ему, если не шанс жить человеком, то хотя бы шанс снова стать опытным хищником ФБР. И вот его отправляют в Банф, в который, по последним сведениям пропавших агентов, и собирался направиться объект, используя для прикрытия вполне прозаичную историю малоуспешной, но творческой личности, ищущей вдохновения в диких лесах и уединении крохотного городка.

Вся история её жизни была запутана настолько, что сама владелица этой нити не могла в ней разобраться, и петляла меж другими участниками, с кем-то сближаясь больше, с кем-то меньше, но Джонатан Арчер был особенным звеном, не ниточкой, а цепью. Он был её первой бешеной надеждой на лучшую, иную, жизнь, и первым провалом в самую бездну, первым выстрелом в любимого человека ради его блага, первым предательством чьей-то настолько безумной любви к себе и первым настоящим осознанием того, насколько её жизнь больше ей не принадлежит; все тщетно, и никакого спасения. Через чувство вины, через стыд и горе он обладал над ней чудовищной властью, и Кэрри не могла бы сказать наверняка, что не подчинилась бы его воле, встреться они вновь.  Она даже не знала наверняка, так ли сильно её любит и по сей день Арчер, или в его словах, сказанных там, в Канаде, в прошлую встречу, звучала одержимость не переболевшего чувства, смертельным ядовитым клубком спутавшегося с утратой, предательством, болью обманутой любви и агонией ошибившегося в расчетах разума.  Зато нутром чуяла, что у той истории так и не наступил конец; Джонатан умен, дьявольски умен и ужасающе прагматичен, Интерпол откинул назад изощренным способом ФБР, а, стало быть, и Арчера, дав своему агенту возможность улизнуть, но надолго ли? Можно сбить со следа агента, рано или поздно тот вынужден будет отступить ради того, чтобы заняться делами большей государственной важности, потому что работа есть работа, но так ли легко сбить со следа не просто агента, а обманутого мужа, оскорбленного мужчину? Кэрри никогда не умаляла достоинств Арчера, признавая открыто для их истории, что он отдал в те два года ей все, что у него было, и, хотя видит Бог, как она страдала, обреченная это все отвергнуть и бросить, разве послужит ей это оправданием в чужих глазах?  Но в одном она не сомневалась: какой бы приговор не вынес Джонатан, он явится лично его исполнить, такое не передают в третьи руки, никогда.